Свидетели ведали, что когда фашистский доктор Йозеф Менгеле пребывал в неплохом настроении его патологическая беспощадность была неприметна из-за радостного выражения лица.
В августе в издательстве «Книгоеды» выходит роман известного французского журналиста Оливье Геза «Исчезновение Йозефа Менгеле» о судьбе 1-го из самых неуловимых злодеев XX века. Практически 30 лет Йозеф Менгеле, Ангел Погибели, проводивший беспощадные опыты над заключенными Освенцима, как ни в чем не бывало жил в Буэнос-Айресе, ловко уходя от правоохранительных органов, агентов Моссада и журналистов различных государств. В собственном литературном расследовании, сделанном на базе исторических документов, Гез ведает о жизни Менгеле опосля побега из Европы. Эта профессионально написанная романтизированная версия биографии Менгеле дает новейший взор на теорию «банальности зла».
Читайте Новейшие Известия в официальной группеСледите за самыми необходимыми новостями региона в ленте друзейFacebookВКонтактеTwitterОдноклассники
«Новейшие Известия» публикуют фрагмент из данной нам книжки (перевод с французского Дмитрия Савосина):
Зал базельского музея Тэнгли погружен в сумерки. Атмосфера резни, заброшенной пыточной камеры. Страшный алтарь в виде черепа гиппопотама окружен скульптурами-механизмами — они собраны из скелетов звериных, древесной породы и обгорелых бревен, железных деталей, искореженных огнем материалов, найденных Жаном Тэнгли в обугленных развалинах фермы, сожженной ударом молнии, — она недалеко от той швейцарской деревни, где размещена его мастерская. Посреди прокаленных останков — остов страшенной машинки для сбора кукурузы производства конторы Менгеле.
Под черным солнцем приходят в движение эти скульптуры-механизмы. Колеса, шкивы, цепи, гайки скрипят, скрежещут, сортировочная платформа шатается. Железные челюсти размыкаются, зияют, проплывающие человечьи и животные черепа вываливаются на платформу меж приводных ремней, а по стенкам ползут их тени — в виде страшенных шприцев, топоров палачей, пил, молотков, кос и виселиц. Пронизывающий вальс — пока в других залах звучит джаз, а в остекленных дверях отражаются зеленоватые, голубые, светлые блики рейнских вод. Гость замкнут в металлическом мире, он проглочен скульптурами-механизмами. Вот-вот они стукнут его, раскромсают, уже тянут щупальца, чтоб схватить и выплюнуть на платформу. Тэнгли, потрясенный образом погибели и нацистскими концлагерями, сделал композицию «Менгеле — пляска погибели».
В летнюю пору и в осеннюю пору 1944-го такую пляску погибели в Освенциме приходилось исполнять венгерскому судебно-медицинскому профессионалу. Миклош Нисли работал в зондеркоманде, он был посреди тех обреченных, кому приходилось состригать волосы с осужденных на смерть узников и вырывать золотые зубы у трупов, отравленных в газовых камерах, до этого чем их швырнут в печи. Еврей Нисли был скальпелем Менгеле. По его указаниям он распиливал черепные коробки, вскрывал грудные клеточки, делал продольные разрезы сердечных сумок и, непостижимо как избежав ада сам, вел ежедневник и написал о этом невиданном и ужасающем ужасе в книжке «Доктор из Освенцима», изданной в Венгрии в 1-ые же послевоенные годы, а во Франции вышедшей в 1961 году.
«Менгеле неутомим в выполнении собственных обязательств. Долгие часы он проводит либо всецело отдавшись работе, либо стоя у еврейской платформы, куда прибывают раз в день по четыре либо 5 поездов, набитых депортированными из Венгрии. Его рука твердо вскидывается только в одном направлении: на лево. Целые поезда идут в газовые камеры либо в печи…
Он считает отправку сотен тыщ евреев в газовую камеру патриотическим долгом».
В экспериментальном бараке цыганского лагеря «на лилипутах и близнецах выполняются все мыслимые мед исследования, какие лишь способно вынести тело человека. Пробы крови (внутренней средой организма человека и животных), пункции спинного мозга (центральный отдел нервной системы животных и человека), переливания крови (внутренней средой организма человека и животных) близнецам, нескончаемые изнурительные и угнетающие исследования на {живых}». Для сравнительного исследования органов «близнецы должны умереть сразу. И они так и погибают в одном из бараков Освенцима, в отделении Б, от рук доктора Менгеле».
Он делает им уколы хлороформа прямо в сердечко. Изъятые органы со штампом «Военные материалы срочно» посылаются в Институт кайзера Вильгельма в Берлин — им управляет доктор фон Фершуэр.
«Менгеле считается одним из больших светил германской медицины… И та работа, какой он занимается в прозекторской, служит прогрессу германской мед науки».
Когда в бараках, занятых венгерскими евреями, началась эпидемия скарлатины, «Менгеле отдал приказ везти всех на грузовиках прямо в крематорий».
Нисли околдован висельной аурой собственного истязателя. «В неплохом настроении его беспощадность неприметна из-за радостного выражения лица. Столько цинизма — это изумляет, даже в концлагере… Доктор Менгеле — волшебное имя… Никого все в лагере так не страшатся, как его. Стоит лишь произнести его имя, как всех трясет».
Нисли так обрисовывает свое маниакальное усердие в прозекторском зале крематория до озари 1944-го, когда Германия уже проиграла войну: «Доктор Менгеле, как постоянно, возникает около семнадцати… Часами он тут, рядом со мной, посреди микроскопов, проб и пробирок, либо те же часы напролет стоит у прозекторского стола в пропитанной кровью (внутренней средой организма) блузке, с окровавленными руками, всматриваясь и исследуя, буквально одержимый… Некоторое количество дней вспять я посиживал рядом с ним в кабинете для работы, за столом. Мы листали уже заполненные досье на близнецов, когда он вдруг увидел на голубом переплете одной папки белесое жирное пятнышко. Доктор Менгеле бросил на меня осуждающий взор и произнес с величайшей серьезностью: “Да как вы сможете так беззаботно обращаться с этими папками, которые я заполнял с таковой любовью!”»
Ежедневная жизнь Нисли — сплошное безумие. «Пламенеющие блики костров и вихри дыма из печей 4 крематориев долетают сюда. Воздух пропитан запахами подгоревшего мяса и паленых волос. Кажется, что стенки отражают предсмертные клики и треск выстрелов в упор. Сюда доктор Менгеле приходит расслабиться опосля всякого вскрытия и всякого такового фейерверка. Тут он проводит свободное время и в данной нам атмосфере ужасов с прохладным безумием вскрывает с моей помощью трупы сотен невинных людей, посланных на погибель. Бактерии плодятся в электронном термостате и кормят свежайшим человечьим мясом. Доктор Менгеле огромное количество часов просиживает у микроскопа, отыскивая истоки парадокса близнецов, еще никем не объясненного и неразгаданного».
В один прекрасный момент из новоприбывшего эшелона выводят отца-горбуна и его колченогого отпрыска, 2-ух евреев из лодзинского гетто. Стоит Менгеле на их поглядеть, как он здесь же приказывает вывести их из строя и посылает в крематорий номер один — на исследование Нисли. Венгерский доктор делает им все анализы и распоряжается принести соте из бычьего мяса с гарниром из макарон — он пишет, что это их «крайнее причастие». Эсэсовцы уводят их, велят раздеться и убивают выстрелами в упор по приказу Менгеле. Позже трупы опять привозят Нисли, которого «так схватило за глотку омерзение», что он поручает вскрытие своим подельникам.
«Позже, уже к вечеру, успев выслать на погибель не меньше 10 тыщ человек, возникает доктор Менгеле. Он с огромным энтузиазмом слушает мой рапорт о наблюдениях, изготовленных как над еще {живыми}, так и опосля вскрытия обоих увечных жертв. “Эти тела кремировать не следует, — гласит он, — их нужно приготовить и переправить скелеты в Берлин, в Антропологический музей. Какие для вас известны системы полной чистки скелетов?” — спрашивает он у меня».
Нисли дает положить трупы в негашеную известь — она за две недельки поглощает мягенькие ткани (Строение тканей живых организмов изучает наука гистология) — либо выварить в кипяточке, пока плоть не отстанет от костей. Позже трупы нужно поместить в ванну с эфирным маслом, оно растворит крайние куски жира и оставит скелет белоснежным, сухим и лишенным аромата. Менгеле приказывает ему употреблять самый резвый метод — проварку. Готовят печи. Стальные бочки водружаются на открытый огнь, и в этом котле варятся трупы горбуна и хромца, отца и отпрыска, тихих евреев из Лодзи.
«Прошло практически 5 часов, — пишет Нисли, — я увидел, что мягенькие ткани (Строение тканей живых организмов изучает наука гистология) уже просто отделяются от костей. Я повелел потушить огнь, но стальные бочки бросить там же, где они стояли, чтоб отдать им остыть».
В тот денек крематорий не работает. Печи чинят заключенные-каменщики. Один из помощников Нисли в панике бежит к нему: «Доктор, поляки едят мясо из бочек». «Я стремглав несусь туда. Четыре узников, все в полосатых робах, стоят около чанов, помертвев от испуга… Совершенно оголодавшие, они находили во дворе хоть какой-либо пищи и случаем набрели на эти котлы, на несколько мгновений оставленные без присмотра. Они помыслили, что это мясо для зондеркоманды и она его варит… Поляки застыли от кошмара, когда узнали, что за плоть они сожрали».
Сюжеты: Былое
Источник: